Первый раз лет за двадцать не плакала на свой день рождения. Мне подарили подарки, кучу цветов и целый день с нами провела Мила. 

Я самая отвратительная мать на свете. Мой гордый ребенок получал диплом об окончании гимназии, а я не смогла быть там с ней. Мою милую малышку спрашивали, где ее родители, поскольку все остальные дети были окружены семьями, а она могла только плакать. Я не прощу себе этого никогда. Нужно было что-то придумать: вызвать скорую для перевозки, договориться с директором. Лучше было создать кучу проблем для других людей чем обидеть ребенка. Она сказала, что тоже не простит меня и я сделала кое-что похуже: я порезала себе вены. Мы теперь разделены моей кровью как стеной.

Опять изрезала бедро маникюрными ножницами. При малейшем нарушении контура внешней стабильности я убегаю во внутренний мир, а на точке невозврата начинаю кромсать себя, потому что еще сображаю, что там - все по другому и нет привязанностей. В этот раз получилось. Как ослабить влияние контура я пока не понимаю.

Осколки, царапнувшие нашу душу, заставляют посмотреть на мир и на себя по иному. Исчезает прежняя самоуверенность, а вместо нее приходит сомнение. Нам дается попытка выйти за рамки положенного и пристойного, того, что мы считали важным. Можно было бы плюнуть на всю пафосную серьезность, забыть штампы, выкинутъ из головы долг и обязанность, а потом прыгнуть со скалы в чистую воду, а вынурнуть другим. Мы должны быть важны для себя, только для себя. Самопожертвование еще никогда не доводило до добра. Ты можешь быть радостью для другого, только если ты для себя радость. 

Как определить точку возврата в психической болезни? После какого рубежа начинаются неизсправимые измения психики и личности, после чего вся терапия превращается в бесполезное шоу. Я пытаюсь анализировать свои ощущения и ищу какой-то знак, что я еще могу верниться к себе. Шрамы останутся, но есть ли еще шанс? Я не понимаю на что обращать внимание и пугаюсь малейших проявлений эмоций, которые, как мне кажется, мне не свойственны. Может я просто слишком быстро выставила свои границы и не попробовала на самом деле, что я могу, загнав себя в рамки выдуманной реальности.

Моя жизнь разбилась как зеркало на мелкие осколки, на которые  я упала. Они впились мне в кожу и прорвались внутрь, разрывая, как осколки гранаты, все внутренности и оставляя после себя незаживающую кровавую массу, которую поливают соленой водой. Сойти с ума - способ выжить. Люди не любят и ненавидят психически больных. Животным не нравятся нестабильность и непредсказуемость. Запаха безумия не существует. Особенно собаки-эмпаты чувствуют какую-то боль и остро реагитуют на нее. Мой пес бежит к мужу, когда у меня приступ.

Мне просто страшно, пока страны Евросоюза не в состоянии взять под контроль поток беженцев из Африки, при этом же правозащитники Европу обвинают в нарушении договоренностей о предоставлении приюта при практически совершенной системе по приему невинных жертв. Меня занимает вопрос о формулировке понятия "беженец" и условия договоров по поводу качества приюта с одной стороны, а с другой стороны - как должны реагировать страны на некоторые эточеские и правовые проблемы. Например,  сороколетние мужчины привозят с собой 12 летних девочек в качестве жен и Голландия признает эти браки.

Я стала читать новостные сайты, когда поняла, что мне не о чем говорить с людьми. Пересказывать свои кошмары я стараюсь исключительно психологу, ей за это деньги платят. Как бывший историк, я читаю новости на сайтах с разными политическими направлениями и на разных языках, а потом сравниваю. Получается любопытный калейдоскоп, который потом в качестве политинформации выдается семье в качестве лирического сопровождения за ужином. До сих пор не понимаю, зачем мне нужно знать, что какая-то беременная Ким больше не может носить обувь на каблуках.