Двойники

Галлюциногенные мечты Алины реализовывались и она попыталась повеситься. Но как с любым делом надо сначала изучить матчасть: размер веревки или ремня, крепление и правильный узел, а также угол, под которым вес может меня задушить. Идея искать в интернете “как правильно делать узел, чтобы повеситься” показалась ей “странной” и  все пошло не плану. На самом деле я понимала, что заберу с собой еще жизни мужа и дочери, так что задуманное не получилось.  Психиатр предложил смертельное решение проблемы, чтобы стимулировать меня бежать от него, а психолог - чтобы у моих близких была возможность попрощаться со мной.

 

Идея эвтаназии мне нравится тем, что ты можешь объяснить почему и не оставлять после себя долгов. Специальное общество занимается просвещением и сопровождением тебя по пути в никуда. Я все-таки думаю, что там ничего нет. Мне спокойнее так думать, потому что  в раю мне будет скучно, а что такое - ад я уже знаю.

 

Началом моего конца было ограбление. Точнее, смерть бабушки, болезнь дочери,  эмиграция, а потом ограбление. Я шла домой, а проезжавший мимо на велосипеде молодой человек, который сорвал с моего плеча сумку, оставил меня со сломаным плечом, сотрясением мозга, вывихом шеи и травмой позвоночника.  Моя жизнь разбилась как зеркало на мелкие осколки, на которые я упала. Они впились мне в кожу и прорвались внутрь, разрывая, как осколки гранаты все внутренности и оставляя после себя незаживающую кровавую массу, которую поливают соленой водой.

 

Через пять лет после ограбления я заболела и оглохла, а потом оказалась в инвалидной коляске. Шестеренки механизма, которые затащили меня на голгофу, работали логично и слаженно. Из инвалидного кресла мир показался больше, контрастнее и жестче. Ты становишься предметом на котором написано: не кантовать! и ты должен подыгрывать в игре “инвалиды - люди обделенные”. Меня не слушали, мной вертели, подсовывали шавок, давали советы по выздоровлению, а я плакала и смеялась. Потому что узнавала во всех этих добреньких себя и обещала себе стать злой.

 

Теперь в каждой комнате весит камера, чтобы не дать мне сбежать или порезать себя, потому что жить в этом измученном теле невозможно,  а муж работает дома и отслеживает мои передвижения. На кухне лежит пакет с перевязочными материалами, на чайнике лампочка, а дверной звонок звенит и мигает лампочками. Я боюсь всех и вся, потому что у меня отобрали невыносимую легкость бытия. Первые месяцы после ограбления я ползала по улице прижавшись к стенам, а при виде велосипедиста (как их много  в Голландии) закрывала голову руками. Дочь сбежала из дома, когда ей исполнилось двадцать два года, и правильно сделала. Может быть, я рожу еще одного ребенка и заведу еще одну собаку, но жить в четырех стенах скучно, так что я нашла себе развлечение.

 

Мне интересна драма и для этого я готова лукавить, недоговаривать, подыгрывать, угождать, обижаться, терпеть, таким образом продолжая свой собственный излюбленный театр. Театр, в котором главный герой –  я, главный режиссёр – я, главный зритель – я и главный критик тоже я. В таком восприятии много ярких эмоций: много удовольствия и автоматически много страдания, которых мне не хватает в моей серой жизни,  но драма всегда виртуальная – битва происходит всегда исключительно только «в голове» человека.

 

Иногда я разделяюсь. Мой двойник становится собеседником перед которым я обнажаюсь. К тому же мне нравится чувствовать себя живой через общение с кем то из якобы нормального мира, когда в разговорах между строк всплывает огранка человека,  и я вызываю к жизни свои старые привязанности.

 

Мы знали друг друга в прежней жизни, где я могла ходить и думать. Мы  были на равных. Только она голландка, а я - русская. Eе  голос опять возник в голове: “Ты не выпендривайся!  У тебя не так много знакомых, у которых ты могла бы попросить о помощи, так что не капризничай”! Ивонн сразу стала тем миром, которого я боялась, в котором она  была нормальной, которая не любит “других”:  инопланетян, психов и просто выбивающихся из ряда.

 

Подруга пришла в очередной раз без звонка и я спряталась под стол, но она меня нашла.

Я не знаю зачем она приходит. Может быть ждет, когда я уйду, чтобы захватить территорию. Ивонн общается монологами, а своих дурно воспитанных детей-подростков считает хорошей компанией для меня. Она всегда решает за меня на какие темы я могу общаться и что может меня расстроить или обрадовать. Она думает, что накал страсти для меня  - рассказ о плохом парикмахере или сложных родах. Как сложно не переиграть! Избежать фальшивой  истерики, чтобы поверить ее трактовке темы, но хочется рассмеяться.

 

Алине нравилось все:экстремально бешеный стиль общения, визиты в разное время суток, интерес ко всему на свете и рассказы. Владелица нескольких квартир и неплохих финансовых подушек не нанимала нянек для малыша и следила за учебой старших детей, держа все под контролем. Под настроение легко могла выкопать кусты и перетащить садовую мебель.

-Ты зла, в тебе мало веры и много мозгов, - подруга подыгрывает мне и я вдруг вспоминаю зачем я затеяла эту сцену. Мы разделяем с подругой страсть к миру. Страсть к каждому новому предательству, диагнозу и очередному дождику. Я до сих пор мыслю категориями добра и зла, черного и белого.  Создание исковерканное и восторженное, маленькая испуганная девочка наивно стремиться к совершенству во всем. У меня нет времени, потому что нужно сделать так много  и так хорошо. Если хочу пить, то колодец копать,  а если рисовать, то как Пикассо. Я буду красить пол до изнеможения, а потом до рвоты, но не остановлюсь, а если не понравится результат, то проблююсь еще раз и пойду перекрашивать.

 

Ты что, глухая? Ивонн сразу поняла, что она теперь не слышит. Ее глухота не мешает общению, ее просто не замечаешь, только взгляд всегда на губах и напряжено лицо, как будто вспоминает последовательность pi или забытый стих. Через час она тускнеет, речь замедляется, а глаза гаснут. Речь становится затрудненной. Кажется, что она расплывается по реальности, съеживается и исчезает в другом мире.

 

Мы вместе и отдельно. Подруга завидует тому, что у меня есть, несмотря на болезнь. Мы любим держать контроль и не спускаем друг другу глупости, но она сильнее. Однажды даже выплеснула: Ты умрешь, а Саша женится на мне! Она жестока со мной, а я с ней, но она не давала мне распускаться и утонуть. Я постоянно подчеркиваю то , что у нее есть дети, но нет семьи, а ее последний партнер не хочется прикасаться к их общему ребенку. Я следую за ней, общаюсь с ней, прогибаюсь под нее, чтобы душить в себе зависть и ненависть за то, что она здорова и нормальна.

 

Ивонн права и зачем я пишу об этом - не знаю, но остановится не могу. Я пишу о себе и не себе, но мои фантазии сплетаются в один орган, который пытается дышать, выброшенный на берег и из этого получается уводящая с ума история, ведущая меня за пределы этой Вселенной. Тело залечивает травмы, но удары по голове вызывают цепную реакцию, ведущую к взрыву. Поэтому я сбегаю, чтобы воздушным ударом не накрыло жителей моей планеты. Нет времени остановиться и подумать, а потом чья то заботливая рука тормозит маятник. Ты получаешь в подарок застывший кусочек жизни, в котором у тебя есть шанс посмотреть на себя в зеркало, сделать все правильно, исправить все ошибки, понять, принять и простить. Жизнь поставила меня на колени, но еще не нажала на курок.

 

Мой ласковый и нежный шоколадный лабрадор зовет на помощь, когда я падаю на пол, а потом ложится рядом и охраняет. Есть еда, есть хозяин, нет блох - жизнь прекрасна. Так и я начинаю перечислять то, что есть у меня, и потихоньку успокаиваюсь, а когда он меня вылизывает, то мое нарушенное мировое равновесие приходит в норму. Мы спим вместе, едим почти из одной миски, из миски кота брать нельзя - убьет. Муж сказал мне, что я сделала невозможное: я нашла существо, которое любит меня еще больше чем он.

 

На прогулке с собакой в парке мы встречаем мужчину в инвалидной коляске, который всегда подкармливает чем-то вкусным моего лабрадора и спрашивает как дела. Разговор с посторонним человеком получился странный, но ощущение понимания и сопереживания меня не покидало. Он сказал, что я делаю своим существованием своих близких счастливыми и они могут ощутить мое тепло через простое прикосновение, а могила - это другое, и  поцеловал мне руку. 

 

Я барахтаюсь в мешанине из эгоизма и вины - эгоизм хочет умереть а вина заставляет жить в самых неблагоприятных для нее условиях. Вот и думаю, что лучше: Взять и полюбить себя?  Может быть все таки для всех лучше, если я буду барахтаться в виноватых? Потом мне надо учиться опять принимать ответственность за свои поступки, потому что нельзя глотать всю жизнь таблетки и успокаивать себя шрамами. Сначала только безысходность, а потом с поцелуя потихоньку добавляются позитивные точки.

 

Я  все-таки боюсь смерти, но не как конечной остановки. Я боюсь перехода из одного физического состояния в другое. Наверное, в моей голове еще работают какие-то механизмы самозащиты и моя подруга запустила их своей страстной злобой так, что мне захотелось жить наперекор ей, но не с ней. Со мной общались как с хрустальной вазой, а Ивонн разбила ее словами, которые я услышала от себя.

 

Я показала подруге сапоги, а она изумилась: Зачем тебе сапоги? Ты же не ходишь? Что означало: ты зажралась и мне захотелось причинить боль.У меня диагноз как индульгенция. Я могу говорить и делать, что хочу. Я даже могу убить и просто окажусь в той же самой психушке, в которой уже жила. Подруга взорвалась:”Ты безнадежна больна! Ты - обуза. Такие как ты не должны жить.Ты виновата в том, что больна. Лучше никакой матери, чем такая как ты! Ты - урод, который не в состоянии понять людей!Ты даже больше не женщина! Твои таблетки делают тебя фригидной, а муж слишком любит тебя, чтобы изменять, но он молодой мужик, которому просто хочется! Если ты умрешь, то всем станет легче!” Я поняла, что слышу себя,  потому что переиграла, потому что больше не верю по К.С. Станиславскому. Слишком высокий накал при моем убогом существовании, а жалко. Сцена почти удалась а и подруга получилась почти настоящей. Речь идет о том, чтобы сказать правду этому персонажу в тот момент. Ваш персонаж говорит что-то во что он на самом деле не верит? Тогда вы сами должны рассказать эту правду, потому что  в каждое мгновение жизни в каждом персонаже есть правда.

 

Эвтаназия буквально означает “благая смерть”. Консультант, которого пригласили высказать мнение по поводу моего запроса на законное самоубийство, предложил неожиданную комбинацию лекарств, которая может дать мне шанс, и мой больной разум откликнулся на это предложения. после сегодняшней игры. Так что право умереть я пока не использовала и добро пожаловать в мой театр больного воображения!