10 марта 2022
В моей жизни было много насилия. С рождения: папа-алкоголик, брат-алкоголик и мама, которая пыталась держать лицо. Хотя у нее не было выбора в те далекие советские лета. Плохо, что она врала не только другим, но и себе. Папа очень любил возить меня на минеральные воды в санаторий “Мать и дитя”, где он скидывал меня на мам других детей и погружался в многодневную алкогольную эйфорию со своим сокурсником и старым другом главой Ставропольского края. Надо сказать, что мамам он очень нраился поскольку обычно был единственным папой на весь санаторий и его приминимали за образец родителя, но образ рассеивался к концу лечения. Если пьянка с другом затягивалась, то меня засовывали на заднее сидение Волги начальника под присмотр шофера, который иногда катал меня по ночному городу, но главное - подальше от отца.
Как отец получал эти путевки от профсоюза - это совсем другая история. Когда мне было семь лет, у папы нашли рак желудка и чтобы спасти ему жизнь, врачи отрезали две трети желудка и осталась культя, которая нуждалась в постоянной медицинской поддержке, так что в комбинации с моим холицеститом мы выигрывали на фоне других желающих.
Когда мне было двенадцать и мы ехали из Железноводска домой, наш поезд неожиданно остановился ночью в поле. Через полчаса вагон раскалился до того, что мы просто сгорали внутри как птицы Феникс и даже открытые окна не помогали. Проводницы открыли вагоны и мирно кучаками трепались о погоде и чего стоим. Мой непоседливый папа, прихватив меня со мной, побежал на ближайшую станцию разведать ситуацию. Станция называлась Каменка и мы подъехали к ней через десять минут после того, как грузовой состав расплющил три вагона пассажирского поезда. В этой катастрофе погибло больше ста человек. Мой мозг заботливо заблюрил картинку с трупами, бегающими людьми в крови в одних трусах, которые пытались выковырять из обломков людей и лежащие вокруг раненые, дожидавшиеся медиков. Один из пассажирских вагонов взлетел от удара вверх и завис в воздухе. Людей там уже не было, потому что окна и двери вылетели, а днище снесло, но на этом днище в воздухе висела белая простыня. как будто кто то выбросил белый флаг, прося о милости и спасении. Может быть сейчас, господи, кто то тоже выбросит белый флаг и настанет конец этому безумию, потому что так нельзя. Мои мозги и вены вздуты и воспалены, но тоже пытаются защитить меня. Я вижу сейчас все происходящее как в черно белом фильме с музыкой, которые скрежещет по глазам, и титрами с большими буквами. Чтобы не было крови, но она есть, даже если я ее не вижу.