Я растворилась в тумане после шока и ощущаю только раздражители: холод, страх, боль. Я живу от одного сокращения мышц до другого. Мои попытки наполнить паузы чем-то сознательным и созидательным заканчиваются потреблением чужой литературной продукции и разгадыванию тупых сканвордов. Наверное, бывают другие, но мне попадаются все больше убогие. Страх как пыль покрывает все вокруг. Особенно людей.

Иммиграцию сам себе всегда подаешь как богатое блюдо с кучей дорогих приправ, но часто забываешь про их горький привкус. Ты пытаешься наслаждаться вкусом, убеждаешь себя, что ничего вкуснее не ел, добавляешь соль и сахар, но оно все горчит. Но горчит внутри, а снаружи тает во рту, иначе не выстоять, не прорваться сквозь тысячи побед и неудач.

Перевернута еще одна страница моей истории болезни. Две недели обследований в эпилептическом центре не подтвердили диагноз эпилепсия. Я рассыпалась на тысячу маленьких переживаний и пытаюсь собрать пазл обратно, хотя бы к состоянию до больницы. Это ужасно желать быть больным, но я так надеялась, что то, что происходит со мной можно будет остановить лекарствами.

Мой самый любимый мужчина немного приболел. Я перепрыгнула из состояния регулярной паники в состояние перманентной паники. С эгоизмом больного я выживала, принимала само собой разумеющимся, что слабый - я. Я не успела заметить и понять, когда он стал таким усталым. Я знаю, что это время все равно бы пришло и нам придется пережить его вместе, но теперь я боюсь сказать мрачную тайную мысль вслух или показать боль.

Мои мысли - мои враги. Я придумываю, додумываю свои и чужие чувства и идеи, сама же мучаюсь от этого и продолжаю делать. Я примеряю разные формы развития отношений с людьми на себя и понимаю, что не могу предложить ничего больше, чем посидеть дома друг напротив друга и попить чай. Хочу другого и большего, вкладываю в любое действие негативный оттенок и уговариваю себя, что такая никому не нужна.

Я больше месяца не принимаю антидепрессанты. Я не боюсь смерти или лгу самой себе. Быть может, поэтому мне становится хуже или не лучше. Инстинкт самосохранения, страх умереть включает в нас резервы, о которых мы не подозреваем. Мне все равно, что со мной будет. Я исчерпала свою роль и выплатила свои долги. Мне было очень хорошо, я никогда ни о чем не жалела. Сейчас я жду и жалею о каждой минуте, проведенной столь бесмысленно, с моей точки зрения.

Я стала мечтательной потребительницей. Идеи, как светлячки, кружаться у меня в голове и гаснут. Я старательно придумываю препятствия для их воплощения в жизнь. Я употребляю чужие мысли и добиваю их своими сопливыми переживаниями. Конструкция получается хилая и, как следствие, куда я не иду за клубком ниток, я попадаю в пасть к своему Минотавру, который уже сожрал мою веру и надежду.

На моем поле игры в скрабл с голландскими врачами появились три новых слова: лейкопения, нейтропения, полинейропатия. Я не знаю насколько часто они сопутствуют болезни Меньера, так что много писать не буду.  За полтора месяца отпусков и каникул я разучилась выходить на улицу. Каждый раз при подходе к двери на меня набрасываются мои демоны-страхи и часто они выигрывают битву, а я остаюсь дома.

Появилась аллергия на орехи, с отеком горла, экземой и опуханием. Неприятный сюрприз, поскольку это первый мой опыт с подобной реакцией организма. Я была не готова, очень испугалась и теперь судорожно читаю этикетки на продуктах. 

Мне страшно. Я пытаюсь постучаться до небес, но меня не слышат. Я не могу объяснить, кто именно должен меня услышать и почему. Я не претендую на самого бога или его подобие, мне было бы достаточно человека, которому можно верить и дарить. У меня уже есть два таких человека в жизни, мне очень повезло, но им очень тяжело. Я им так благодарна, что просто не смею взвалить на их плечи больше того, что они могут.