Ощущение "сделанности" мыслей, их чужеродности, мысли не свои, их вложили в голову. Ты не чувствует голод, тебя заставляют чувствовать голод. Бред восприятия - человек трактует события по своему. Нарушается фильтрация информации, селективность психологических процессов, патапсихологических процессов, и наконец, абулия - исчезновение воли.
Вдруг мы чего-то не знаем и осуждаем дочь, а ей просто плохо и она очень обижена на нас. Может ревнует к близкой подругой, которую я давно не видела. Мальчики тоже создают нервный фон. Она еще такой ребенок. Она может ревновать к вниманию, которое обращено теперь на меня. Мне бы тоже захотелось из этого сумасшедшего дома под прикрытием нашей квартиры. Но не так жестоко. Я всегда уважала ее. Приехатъ в чужую страну, завоевать высшие оценки, выдержать издевательства от детей в начальной школе и лечение у психолога (не знаю, что было хуже).
Я почти не говорю. Вторая волна знакомых, которые еще терпели сложности общения с нами, была смыта и расстворилась в утреннем тумане. К сожалению, волна утащила с собой и моего ребенка. Еще оставшиеся знакомые утешают сентенциями: "хорошая девочка", "умная девочка", "она все поймет". Я и не сомневаюсь в словах знакомых, я ей горжусь, но она меня немного потихоньку убивает, пытаясь выглядеть 'хорошей девочкой" и вести тот образ жизни, который ей нравится. Мы сейчас живем просто три человека вместе.
Мы оставлаем на белой стене нашей жизни жирнные испачканные краской и грязью отпечатки. Они на определяют нашу судьбу, прошитать прошлое и будущее на несуразном узоре невозможно. Наверное, если стена белее, то мы чище и добрее, а если цветнее. то любопытнее. Мы проходим по галереи чужих судеб, читая каждый свою историю. Да и свою дорогу пытаемся очистить ацетоном, который не смоет трусость, предательство и измену. Мы сейчас совсем запутались в нашей жизни, а моя голова подкидывает головоломки. Моя семья измотона до предела.
Со светлой мыслью, что боль очищает, я ринулась в подвал и свалилась с лестницы. Гематомы, ушибы, синяки, вывернутая шея - мне хватило, чтобы очисться. Вчера грелкой опять сожгла спину до волдырей. Голоса все настойчивее требуют покалечить себя посильнее. И мне вдруг захотелось попробовать поиграть с макияжем и купить себе платье, и не одно.
Первый раз лет за двадцать не плакала на свой день рождения. Мне подарили подарки, кучу цветов и целый день с нами провела Мила.
Я самая отвратительная мать на свете. Мой гордый ребенок получал диплом об окончании гимназии, а я не смогла быть там с ней. Мою милую малышку спрашивали, где ее родители, поскольку все остальные дети были окружены семьями, а она могла только плакать. Я не прощу себе этого никогда. Нужно было что-то придумать: вызвать скорую для перевозки, договориться с директором. Лучше было создать кучу проблем для других людей чем обидеть ребенка. Она сказала, что тоже не простит меня и я сделала кое-что похуже: я порезала себе вены. Мы теперь разделены моей кровью как стеной.
Опять изрезала бедро маникюрными ножницами. При малейшем нарушении контура внешней стабильности я убегаю во внутренний мир, а на точке невозврата начинаю кромсать себя, потому что еще сображаю, что там - все по другому и нет привязанностей. В этот раз получилось. Как ослабить влияние контура я пока не понимаю.
Ненавижу жалость. Как милостыня, потому что стыдно за свое благополучие. Не от желания действительно помочь или доброты, потому что все в это мире связано. Мы произносим слова: Мне очень жаль! от облегчения. Мы понимаем, что не надо ничего делать. Жалость испытываешь к себе, как предлог опустить руки: я такая бедная и несчастная, мне так не повезло. Чувство жалости дает оружие защищаться от любых попыток вторжения в твою жизнь и изменить ее. Давить на нее можно вечно. Быть такой болезненной фиалкой, которой нравится быть слабой.
Осколки, царапнувшие нашу душу, заставляют посмотреть на мир и на себя по иному. Исчезает прежняя самоуверенность, а вместо нее приходит сомнение. Нам дается попытка выйти за рамки положенного и пристойного, того, что мы считали важным. Можно было бы плюнуть на всю пафосную серьезность, забыть штампы, выкинутъ из головы долг и обязанность, а потом прыгнуть со скалы в чистую воду, а вынурнуть другим. Мы должны быть важны для себя, только для себя. Самопожертвование еще никогда не доводило до добра. Ты можешь быть радостью для другого, только если ты для себя радость.
