Июнь 2010 -  болезнь Меньера: сильные головокружения, тошнота, потеря ориентации на улице и дома, приступы с сиреной в ушах и невозможностью двигаться из-за сильнейших головокружений. Иногда длятся до 5-6 часов. В феврале 2011 потеря слуха на правом ухе, май 2011 - на левом. С февраля сильнейшая депрессия с попытками суицида. В августе 2011 госпитализация в депрессивную клинику. Подбор медикаментов - венлафаксин. Через месяц после выписки первый приступ потери сознания. Все обследования сделаны, только тест на Меньера (с заливанием воды в уши) подтвердил диагноз.

Мы оставлаем на белой стене нашей жизни  жирнные испачканные краской и грязью отпечатки. Они на определяют нашу судьбу, прошитать прошлое и будущее на несуразном узоре невозможно. Наверное, если стена белее, то мы чище и добрее, а если цветнее. то любопытнее. Мы проходим по галереи чужих судеб, читая каждый свою историю. Да и свою дорогу пытаемся очистить ацетоном, который не смоет трусость, предательство и измену. Мы сейчас совсем запутались в нашей жизни, а моя голова подкидывает головоломки. Моя семья измотона до предела.

Со светлой мыслью, что боль очищает, я ринулась в подвал и свалилась с лестницы. Гематомы, ушибы, синяки, вывернутая шея - мне хватило, чтобы очисться. Вчера грелкой опять сожгла спину до волдырей. Голоса все настойчивее требуют покалечить себя посильнее. И мне вдруг захотелось попробовать поиграть с макияжем и купить себе платье, и не одно. 

Первый раз лет за двадцать не плакала на свой день рождения. Мне подарили подарки, кучу цветов и целый день с нами провела Мила. 

Я самая отвратительная мать на свете. Мой гордый ребенок получал диплом об окончании гимназии, а я не смогла быть там с ней. Мою милую малышку спрашивали, где ее родители, поскольку все остальные дети были окружены семьями, а она могла только плакать. Я не прощу себе этого никогда. Нужно было что-то придумать: вызвать скорую для перевозки, договориться с директором. Лучше было создать кучу проблем для других людей чем обидеть ребенка. Она сказала, что тоже не простит меня и я сделала кое-что похуже: я порезала себе вены. Мы теперь разделены моей кровью как стеной.

Опять изрезала бедро маникюрными ножницами. При малейшем нарушении контура внешней стабильности я убегаю во внутренний мир, а на точке невозврата начинаю кромсать себя, потому что еще сображаю, что там - все по другому и нет привязанностей. В этот раз получилось. Как ослабить влияние контура я пока не понимаю.